Валентин Берестов Сказка «Витя, Фитюлька и Ластик»
Однажды Витя взял бумагу и карандаш и нарисовал человечка: голова кружком, глаза точками, нос запятой, рот закорючкой, живот огурцом, руки и ноги как спички. И вдруг-
― Здравствуйте! ― пискнул человечек. ― Меня зовут Фитюлька. А вас как?
― А меня Витя, ― ответил удивленный мальчик.
― Простите, я не расслышал, ― сказал человечек. ― Если это вас не затруднит, нарисуйте мне, пожалуйста, уши.
― Конечно, не затруднит! ― закричал Витя и быстро нарисовал человечку уши.
― Чрезвычайно вам признателен! ― обрадовался Фитюлька. ― Слышимость отличная. Только одно ухо вы мне поместили как раз посередине щеки. Впрочем, если так надо, я не возражаю.
― Нет, не надо, ― сказал Витя. ― Ну-ка, Ластик, помогай!
Ластик потер Фитюльке ухо, и оно пропало. А Витя нарисовал новое. Там, где надо.
― Хочешь, я тебе нос сотру? ― предложил Ластик.
― Благодарю за внимание, ― ответил вежливый Фитюлька. ― Но лучше потрите мне другую щеку. Бумага, понимаете ли, бела, как снег, и я, с вашего позволения, мерзну.
― Как это ― с нашего позволения? ― удивился Витя и нарисовал Фитюльке теплую шапку-ушанку, шубу, валенки, бороду, чтобы не мерзли щеки.
― Ну как? ― спросил мальчик. ― Согрелся?
― Спасибо, внучек! ― сказал Фитюлька басом. ― Уважил старика. Уж теперь-то я зимушку перезимую.
― Минуточку! ― сказал Витя. ― Сейчас наступит лето.
Синим карандашом он нарисовал небо, зеленым ― траву и деревья, а желтым ― яркое-яркое солнце.
― Ну как? Хорошо? ― спросил он Фитюльку.
― Оно бы и хорошо, ― вздохнул бородатый Фитюлька. ― Однако упарился я, как в бане, хоть бы шубейку скинуть.
― Простите, дедушка! ― прошептал Витя. ― Ну-ка, Ластик, помогай!
Ластик потер шапку ― не стало шапки, потер шубу и валенки ― не стало ни шубы, ни валенок.
Витя поправил рисунок, нарисовал Фитюльке трусики и глазам своим не поверил.
― В трусах, а с такой длиннющей бородой! Так не бывает. Ну-ка, Ластик, помогай!
Ластик мигом сбрил Фитюльке бороду, и человечек помолодел.
― Эй, Витька, давай играть в футбол! ― закричал Фитюлька. ― Нарисуй мне мяч!
Витя нарисовал Фитюльке замечательный футбольный мяч.
― А теперь давай играть! ― предложил Фитюлька.
― Как же я буду с тобой играть? ― задумался Витя. ― Ты нарисованный, мяч тоже нарисованный. Знаешь что? Ты пока один потренируйся. А я пойду во двор, с ребятами поиграю. Не скучай!
И ушел… Фитюльке стало так невыносимо скучно, что даже Ластик его пожалел:
― Ладно уж, давай я с тобой поиграю.
― Давай! ― обрадовался Фитюлька. ― Держи мяч! Пасуй!
Ластик ударил по мячу. Раз! Половинки мяча как не было ― стерлась! Еще раз! Совсем ничего не осталось!
― Отдай мяч! ― захныкал Фитюлька. ― Отда-а-ай!
― Как же я его отдам? ― удивился Ластик. ― Его же больше нет. Нельзя отдать то, чего нет.
― Ладно, ладно, ― ворчал Фитюлька. ― Я все Вите скажу.
― А вот и не скажешь, ― разозлился Ластик. ― Потому что я тебе рот сотру. Терпеть не могу, когда хнычут и ябедничают!
― Не на-а-а…
Вот и все, что успел крикнуть Фитюлька. Был у него рот ― стало пустое место. Теперь он мог только шмыгать носом и всхлипывать. Из глаз у него выкатились две огромные слезы.
― Ах ты плакса! Ах ты ябеда! ― сердился Ластик. ― Захочу и всего тебя сотру в порошок. Только бумаги жалко.
Вернулся Витя.
― Что тут произошло? Где мяч? Эй, Фитюлька, куда ты дел мяч? Чего ж ты молчишь? У тебя рта нет, что ли?
Мальчик посмотрел на Фитюльку и увидел, что у того и вправду вместо рта пустое место.
― Эй, Ластик, что тут без меня произошло? Я тебя русским языком спрашиваю, отвечай!
«В самом деле русским языком, ― подумал Ластик. ― Если бы он спрашивал меня по-немецки, я бы его, пожалуй, не понял».
― Это все твои штучки, Ластик, ― догадался Витя. ― Сколько раз я просил тебя не трогать рисунок! Полезай в пенал!
Ластик послушно лег в пенал: принялся считать, сколько раз его просили не трогать рисунок. Сбился и начал считать сначала. И вдруг он услышал знакомый голос:
― Ну-ка, Ластик, помогай! Нужно Фитюльке слезы утереть!
Ластик выскочил из пенала и ахнул: рядом с Фитюлькой была целая футбольная команда. А чуть пониже солнца летал новенький мяч.
Замечательный рисунок! ― восхитился Ластик и весело взялся за дело.