Сказка «Пастух, что речи зверей понимал»

Вот как-то шел я да брел по дороге, дошел до селеньица Пелег, гляжу, а там сказок видимо-невидимо, к яслям стоят привязаны, выбрал я из них самую наилучшую. Быль это или небыль, за семью морями по сю сторону стеклянной горы печка стоит развалюха, стенки у нее, какая внутрь, какая наружу валятся — ни одной не видать, полна печь булок сдобных — ни одной не сыскать. Ну так вот, было то или не было, а только жил в тех краях пастух. Пас он как-то баранов своих в лесу, вдруг видит — вдалеке огонь полыхает. А из огня слышится стон змея преогромного:

— Помоги мне, добрый человек, добром за добро тебе отплачу, мой отец — король над всеми змеями, он тебя щедро вознаградит.

Пастух подхватился, к огню подбежал, по дороге сук крепкий срезал да и вытащил змея из огня. Пополз змей, совсем немного отполз, а там камень большущий лежит, они вдвоем камень тот отвалили. Оказалась под камнем дыра. Спустились змей с пастухом под землю и прибыли к королю змеиному.

Змеиный король спрашивает:

— Чего пожелаешь, бедный человек, за то, что жизнь моего сына спас, от лютой смерти его избавил?

— Ничего мне такого не надо,— сказал бедняк,— хочу я только речь всякого зверья понимать.

Согласился змеиный король, одно условие пастуху поставил: никому про это не рассказывать, не то помрет в одночасье. С тем и вернулся пастух на землю.

Вот пошел пастух домой и увидел дуплистое дерево. На том дереве две сороки сидели. Одна другой и говорит:

— Э-эх, знал бы кто из людей, сколько денег в дупле здесь запрятано, то-то б счастье ему привалило!

Услыхал их разговор пастух, дерево-то и приметил. А сам домой поспешил.

Поздно вечером вернулся он к дереву, уже на телеге, деньги из дупла вынул и домой отвез. Зажил богато.

Взял он за себя замуж дочку старшего пастуха. Жена ему все не давала покоя:

— Откуда у тебя столько денег?

— Не спрашивай,— отговаривался пастух,— бог дал.

А за печной трубой у них две кошки сидели грелись. Вот старая кошка и говорит молоденькой: ты, мол, махонькая, тебе-то полегче в чулан забраться да кус сала выкрасть. Засмеялся пастух. Жена спрашивает, отчего он смеется. Пастух рассказал ей, что старая кошка у молодой требует.

— Да как же это ты речи ихние разбираешь? — спрашивает жена.

— Эх, кабы ты знала! Только нельзя мне про то говорить, иначе помру.

— Нет, все равно скажи! — пристала жена. Но пастух уперся: нет, и все тут.

Собрались они в какой-то день на ярмарку. Жена на кобылу села, муж на жеребца. Жена приотстала немного. Заржал тут жеребец, то есть кобылу окликнул: что, мол, плетешься нога за ногу?

— Тебе-то легко,— сказала ему кобыла,— вон поджарого какого везешь, а посмотри, на мне какая толстуха!

Понял их речи пастух, засмеялся. Жена опять спрашивает, чему, мол, смеешься-то. Рассказал ей пастух, о чем жеребец с кобылой беседовали. Тут жена опять к нему пристала: скажи да скажи, как речи зверей разбираешь. Но пастух свое твердит: нельзя, мол, про то говорить, иначе помру в одночасье.

Воротились они домой. А к дому их как раз волки подкрались, просят собак баранов им уступить. Собаки сперва заартачились, а потом посулили все ж четырех барашков. Но тут старый Бодри как зарычит на них:

— Ах вы подлые! Да как же смеете вы хозяйских баранов волкам сулить?
Все слышал, все понял хозяин, собак разогнал, одному Бодри большой ломоть хлеба бросил.

Тут уж как с ножом приступилась к нему жена, требует, чтоб рассказал, отчего да почему язык зверей понимает. Пастух божится:

— Коли расскажу, тут же дух испущу.

— Нет,— стоит на своем жена,— хоть помри, да расскажи. Приказал тогда пастух гроб себе принести и лег в него. Только
велел жене напоследок при нем добрый кусок хлеба верному Бодри кинуть. Но не стал Бодри хлеб есть, очень уж жаль ему хозяина своего. Сидит он, горюет. В этот миг заскочил в дом кичливый петух и преспокойно принялся хлеб тот клевать.

— Эх ты, злая, бессердечная тварь,— сказал ему Бодри.— И ты можешь так спокойно лакомиться, когда наш дорогой добрый хозяин вот-вот богу душу отдаст?!

Но петух ответил ему:

— Дурак ты! Такой же дурак, как и хозяин твой: с одной женой, вишь, не может управиться! Вон погляди, сколько жен у меня, а для каждой слово мое закон.

Выскочил тут пастух из гроба, поколотил жену свою, чтоб не спрашивала больше, не допытывалась, отчего да почему язык зверей ему ведом.