Редьярд Киплинг Сказка «Как было написано первое письмо»

Давным-давно,   в  незапамятные  времена,  милые   мои,  жил  на  свете первобытный человек. Жил  он в  пещере,  еле  прикрывал свое  тело,  не умел читать и писать, да и не стремился к этому. Лишь бы не  голодать —  вот все, что ему было нужно. Звали его Тегумай Бопсулай, что значит «человек, который не  спешит  ставить  ногу  вперед»; но мы  для краткости,  милые  мои, будем называть его  просто Тегумай. Жену его  звали Тешумай Тевиндрау,  что значит «женщина,  которая  задает  множество вопросов»;  но мы для краткости, милые мои, будем  называть ее просто Тешумай. Их  маленькую дочку  звали  Таффимай Металлумай,  что  значит  «шалунья, которую  надо  наказывать»;  но  мы  для краткости, милые мои, будем называть ее  просто Таффи. Она  была любимицей папы и мамы,  и ее наказывали гораздо реже, чем  следовало. Как только Таффи научилась   бегать,  то  стала  всюду  сопровождать  своего  папу.   Они  не возвращались домой в пещеру, пока голод не загонял их. Глядя на них, Тешумай говорила:

—  Да где  же  вы оба были, что  так вымазались?  Право, Тегумай, ты не лучше Таффи.

Ну, теперь слушайте!

Однажды  Тегумай  Бопсулай  пошел  через болото  к реке Вагай  наловить багром рыбы к обеду, Таффи тоже пошла с ним.  У Тегумая багор был деревянный с  зубами акулы на  конце. Не успел Тегумай еще поймать ни  одной  рыбы, как нечаянно сломал его,  сильно стукнув об  дно  реки.  Они  были очень-  очень далеко от дома (и, конечно, захватили с собою завтрак в  маленьком мешочке), а Тегумай не взял запасного багра.

—  Вот тебе и рыба! —  сказал Тегумай.  — Полдня придется  потратить на починку.

— А дома остался твой  большой черный багор, — заметила Таффи. — Дай  я сбегаю в пещеру и возьму его у мамы.

—  Это слишком далеко для твоих толстеньких ножек, — ответил Тегумай. — Кроме того, ты можешь провалиться в болото и утонуть. Обойдемся как-нибудь.

Он сел,  достал  кожаный  мешочек с  оленьими жилами,  полосками  кожи, кусочками  воска и смолы и принялся чинить  багор. Таффи тоже села, опустила ноги в воду, подперла подбородок рукою и задумалась. Затем она сказала:

— Правда,  папа, досадно, что мы с тобою  не умеем писать? А то послали бы мы за новым багром.

— Пожалуй, — ответил Тегумай.

В это время мимо проходил чужой человек. Он был из  племени тевара и не понимал  языка, на  котором говорил  Тегумай. Остановившись  на  берегу,  он улыбнулся маленькой  Таффи, так как у него  дома тоже была  дочурка. Тегумай вытащил из своего мешочка клубок оленьих жил и стал связывать багор.

— Иди сюда, — сказала Таффи. — Ты знаешь, где живет моя мама?

Чужой человек (из племени тевара) ответил:

— Гм!

— Глупый! — крикнула Таффи и даже топнула ножкой.

По  реке как раз плыла стая  больших карпов, которых папа без багра  не мог поймать.

— Не мешай взрослым, — сказал Тегумай. Он так был занят своей починкой, что даже не оборачивался.

— Я хочу, чтобы  он сделал то,  что я хочу, — ответила Таффи, — а он не хочет понять.

— Не мешай мне, — сказал Тегумай, обкручивая и затягивая  оленьи жилы и придерживая их кончики зубами.

Чужой  человек (из племени тевара) сел на траву, и Таффи  показала ему, что делает папа. Чужой человек подумал:

«Странная  девочка! Она топает ножкой и  делает мне  гримасы. Вероятно, это дочь того благородного вождя,  который  так велик, что даже не  замечает меня».

— Я хочу, чтобы ты пошел к моей маме, — продолжала Таффи. — У тебя ноги длиннее моих, и ты не провалишься в болото. Ты спросишь папин багор с черной ручкой. Он висит над очагом.

Чужой человек (из племени тевара) подумал:

«Странная, очень странная девочка! Она машет руками и кричит  на  меня, но я  не понимаю, что она говорит. Однако  я боюсь, что этот  высоко- мерный вождь, человек, оборачивающийся к  другим  спиною, разгневается,  если  я не догадаюсь, чего она хочет».

Он поднял  большой кусок  березовой коры, свернул его трубочкой и подал Таффи. Этим он хотел  показать, милые мои, что  сердце его  чисто, как белая березовая кора, и зла он не причинит. Но Таффи не совсем верно поняла его.

— О! — воскликнула она. — Ты спрашиваешь, где живет моя мама? Я не умею писать, но зато умею рисовать чем-нибудь острым. Дай мне зуб акулы из твоего ожерелья!

Чужой человек  (из  племени тевара)  ничего не  ответил,  и  Таффи сама протянула  ручку  к его великолепному  ожерелью из зерен, раковинок и  зубов акулы.

Чужой человек (из племени тевара) подумал:

«Очень-очень   странная  девочка!   Зуб   акулы  на  моем  ожерелье   — заколдованный. Мне всегда говорили, что если кто-нибудь тронет его без моего позволения, то сейчас же  распухнет или лопнет.  А девочка не распухла и  не лопнула. И этот важный вождь, человек, который занят своим делом, до сих пор не замечает меня  и, кажется, не  боится, что девочка  может  распухнуть или лопнуть. Буду-ка я повежливее».

Он  дал Таффи  зуб акулы, а она  легла  на  животик, задрала ножки, как делают дети, которые собираются рисовать, лежа на полу, и сказала:

— Я нарисую тебе хорошенькую картинку. Можешь смотреть мне через плечо, только  не толкни меня. Вот папа  ловит рыбу. Он  не похож,  но мама узнает, потому что я нарисовала сломанный багор. А вот другой багор с черной ручкой, который ему нужен. Вышло, как будто багор попал ему в спину. Это оттого, что зуб  акулы соскочил, и  коры  мало.  Я хочу,  чтобы ты  принес нам  багор, и нарисую, что я тебе это  объясняю. У меня как  будто волосы стоят дыбом,  но ничего,  так  легче рисовать.  Теперь  я  нарисую  тебя.  Ты  на самом  деле красивый, но я не умею  рисовать, чтобы лица были красивые, уж  не обижайся. Ты не обиделся?

Чужой человек (из племени тевара) улыбнулся. Он подумал:

«Где-то, должно быть, идет большое сражение. Эта  удивительная девочка, которая  взяла заколдованный  зуб акулы и не распухла и не  лопнула, говорит мне, чтобы я  позвал на помощь племя великого  вождя.  А  он, без  сомнения, великий вождь, иначе он заметил бы меня».

—  Смотри, — сказала  Таффи, усердно рисуя или, точнее,  царапая. — Вот это — ты. У  тебя в руке папин багор,  который ты  должен принести. Теперь я покажу тебе,  как найти маму. Ты будешь идти,  идти, пока не  придешь к двум деревьям  (вот  деревья),  потом  поднимешься  на гору (вот  гора),  а потом спустишься к болоту, где много бобров. Я не умею рисовать бобров целиком, но я нарисовала  их  головы;  да ты одни головы  увидишь,  когда будешь идти по болоту.  Смотри только, не провались! Наша  пещера сейчас за болотом. Она не такая высокая, как  гора, но я не умею рисовать  ничего маленького.  У входа сидит моя мама.  Она красивая,  она самая красивая из  всех мам на свете; но она не обидится, что я нарисовала ее уродом. Она  будет довольна, потому что это я рисовала. Чтобы ты не забыл, я нарисовала папин багор около  входа. На самом  деле он в пещере.  Ты только покажи маме картинку, и она тебе его даст. Я нарисовала, что  она протягивает руки; я знаю, что она  будет рада тебя  видеть. Разве нехорошая вышла картинка? Ты все понял или надо тебе объяснить еще раз?

Чужой  человек  (из  племени  тевара)  посмотрел  на рисунок  и  кивнул головой. Он подумал:

«Если я не приведу сюда  на  помощь племя великого вождя, то  его убьют враги, которые с копьями сбегаются со всех сторон. Теперь я понимаю,  почему великий  вождь делает  вид, что не замечает меня:  он боится,  что его враги прячутся в кустах и могут увидеть, если он передаст мне поручение. Оттого-то он повернулся спиной, а умная и удивительная девочка тем временем нарисовала страшную картинку, показывающую его затруднительное положение. Я пойду звать ему на помощь».

Он даже не спросил у Таффи дорогу, а как стрела помчался  через кусты с куском березовой коры в руке. Таффи была очень довольна.

— Что ты здесь делала, Таффи? — спросил Тегумай.

Он уже починил багор и осторожно покачивал его взад и вперед.

— Я что-то устроила,  папочка!  — сказала Таффи. — Ты  не  расспрашивай меня. Скоро все сам узнаешь. Вот  ты  удивишься,  папочка!  Обещай  мне, что удивишься.

— Хорошо, — ответил Тегумай и пошел ловить рыбу.

Чужой  человек (из племени тевара, вы помните?) долго бежал с рисунком, пока случайно не нашел Тешумай Тевиндрау у входа в пещеру. Она разговаривала с  другими  первобытными  женщинами,  которые пришли  к ней  на  первобытный завтрак. Таффи  была очень  похожа на мать; поэтому чужой человек (настоящий тевара)  вежливо  улыбнулся  и  подал Тешумай  березовую кору. Он  бежал  не останавливаясь и насилу переводил дух, а ноги его были поцарапаны колючками, но все-таки он старался быть вежливым.

Увидев  рисунок,  Тешумай  громко  вскрикнула  и  бросилась  на  чужого человека.  Другие  первобытные женщины повалили  его и вшестером уселись  на него, а Тешумай стала драть его за волосы.

— Это ясно, как день, — сказала она. — Он заколол  моего Тегумая копьем и так  напугал  Таффи,  что  у  нее  волосы стали дыбом.  Мало  того, он еще хвалится  и показывает мне  ужасную картину,  где все  нарисовано, как было. Посмотрите!

Она  показала рисунок первобытным женщинам, терпеливо сидевшим на чужом человеке.

— Вот мой Тегумай со сломанной  рукой. Вот копье вонзилось ему в спину. Вот человек,  прицеливающийся копьем. Вот  другой бросает копье из пещеры, а вот куча людей (это  были Таффины  бобры, хотя они  больше напоминали людей, чем бобров) гонится за Тегумаем. Ах, ужас!

— Ужас! — повторили первобытные женщины и, к удивлению чужого человека, обмазали  ему  голову глиной  и били его,  и созвали всех вождей и  колдунов своего племени. Те решили, что надо отрубить ему голову, но раньше он должен отвести их на берег, где спрятана бедняжка Таффи.

Тем временем чужой человек (из  племени товара)  чувствовал себя  очень неприятно. Женщины склеили ему волосы  вязкой глиной;  они катали его взад и вперед по острым камешкам; они сидели на нем вшестером; они били и  колотили его так, что он  еле  дышал; и хотя он  не понимал их языка, но догадывался, что  они его  ругали.  Как бы то ни было, он  ничего  не  говорил,  пока  не сбежалось все племя, а тогда повел всех на берег реки Вагай. Там Таффи плела венки из  маргариток,  а  Тегумай ловил  мелких карпов  своим  почи-  ненным багром.

— Ты  скоро сбегал, — сказала  Таффи,  —  но  зачем  ты привел  столько народу? Папочка, милый! Вот мой сюрприз. Ты удивился? Да?

— Очень, — ответил Тегумай, — но на сегодня  пропала моя  рыбная ловля. Ведь сюда идет все наше милое, славное племя, Таффи.

Он не ошибся. Впереди  всех шла Тешумай  Тевиндрау с другими женщинами. Они крепко держали чужого человека,  у которого голова была обмазана глиной. За ними шли старшие и младшие вожди, помощники вождей и воины, вооруженные с головы до ног. Далее выступало все  племя, начиная от самых  богатых людей и кончая бедняками и рабами. Все они прыгали и  кричали  и распугали всю рыбу. Тегумай сказал им благодарственную речь.

Тешумай Тевиндрау подбежала к Таффи и принялась целовать и  ласкать ее, а старший  вождь племени схватил Тегумая  за  пучок перьев на голове  и стал трясти изо всех сил.

— Объяснись! Объяснись! Объяснись! — кричало все племя Тегумаю.

— Пусти, оставь мои перья! — кричал  Тегумай. — Разве человек не  может сломать своего багра, чтоб  не сбежались все  соплеменники?  Вы  — несносные люди!

—  Кажется, вы  даже не  принесли  папе его  черного багра?  — спросила Таффи. — А что вы делаете с моим чужаком?

Они били его по двое, по трое и по целому десятку, так что у него глаза чуть не выскочили. Он, задыхаясь, указал на Таффи.

— Где  злые люди, которые  нападали на вас, деточка? — спросила Тешумай Тевиндрау.

— Никто не  нападал, — сказал Тегумай.  —  За все утро здесь был только несчастный человек, которого вы теперь хотите задушить. В своем ли вы уме?

— Он принес ужасный рисунок, — ответил главный вождь. — На этом рисунке ты был пронзен копьями.

— Это я дала ему рисунок, — сказала сконфуженная Таффи.

— Ты?! — в один голос воскликнуло все племя.

— Шалунья, которую надо наказывать! Ты?!

— Милая Таффи, нам, кажется, достанется, — сказал папа и обнял ее одной рукой. Под его защитой она сразу успокоилась.

—  Объяснись!  Объяснись!  Объяснись!  —  воскликнул  главный  вождь  и подпрыгнул на одной ноге.

— Я хотела, чтобы чужак принес папин багор, и нарисовала это, — сказала Таффи.  — Там нет людей с копьями. Я  нарисовала багор  три  раза,  чтобы не ошибиться. Я не виновата, что он как будто попал папе в голову: на березовой коре было слишком мало места. Мама говорит, что там  злые  люди, а  это  мои бобры. Я нарисовала  их,  чтобы показать  дорогу через  болото. Я нарисовала маму у входа в пещеру; она  радуется тому, что пришел милый чужак. А вы  все глупые люди! — закончила Таффи. — Он — хороший! Зачем вы обмазали ему голову глиной? Вымойте сейчас!

Все  долго   молчали.  Наконец   главный  вождь  расхохотался;  за  ним расхохотался чужой  человек (из  племени тевара); затем Тегумай стал покаты- ваться  со  смеху, а  потом и  все племя стало дружно хохотать.  Не смеялись только Тешумай Тевиндрау и другие женщины.

Главный вождь стал припевать:

—  О,  шалунья,  которую   надо   наказывать!   Ты  напала  на  великое изобретение.

— Не  знаю.  Я  хотела только,  чтобы  принесли папин  черный  багор, — сказала Таффи.

—  Все равно. Это великое изобретение, и  впоследствии люди назовут его письмом. Пока это лишь рисунки, а, как мы сегодня видели, рисунки не  всегда понятны. Но настанет время, дочка  Тегумая,  когда мы  узнаем буквы и сможем читать и писать. Тогда уж нас все будут понимать. Пусть женщины сейчас смоют глину с головы чужого человека!

— Я буду очень рада, чтобы понимали, — сказала Таффи. —  Теперь вы  все пришли с оружием, а никто не принес папиного черного багра.

Главный вождь на это ответил:

— Милая Таффи,  в  следующий раз,  когда ты  напишешь  картинку-письмо, пришли его с человеком, который говорит по-нашему и может объяснить, что оно означает. Мне ничего, потому что я — главный вождь, а  остальному племени ты наделала хлопот, и, как видишь, чужак был очень озадачен.

Они приняли чужого человека в свое племя, так как он был деликатен и не рассердился  за то, что женщины обмазали ему голову глиной. Но с того  дня и поныне (я думаю,  что в этом виновата Таффи) лишь немногие маленькие девочки охотно учатся читать  и писать. Другие же  предпочитают рисовать картинки  и играть со своими отцами, как Таффи.

В   отдаленные  времена  древний  народ   вырезал  историю  Таффимай Металлумай на старом слоновом  клыке. Если вы прочтете мою сказочку  или вам ее прочтут вслух, то вы поймете, как она изображена на клыке. Из этого клыка была сделана труба, принадлежавшая  племени Тегумая. Рисунок  был  нацарапан гвоздем или чем-то острым, а царапины сверху были покрыты черной краской; но все  разделительные  черточки  и пять  маленьких кружков внизу  были покрыты красной  краской.  Когда-то  на  одном конце  трубы висела  сетка из  зерен, раковин  и драгоценных камней; потом  она  оторвалась и  потерялась. Остался только клочок, который вы видите. Вокруг рисунка — так называемые рунические письмена.  Если вы  когда-нибудь  научитесь  их  читать,  то  узнаете  много нового.